— Райанн, как вы оказались в полярном мире?
— Совершенно случайно. Раньше я был инженером-строителем и консультантом, занимался инженерными проектами и жил в Нидерландах. Потом на пару лет переехал в Санкт-Петербург — и оттуда запланировал короткий отпуск на Севере. Я просто хотел увидеть северное сияние. Это было в Сапми (финская Лапландия), недалеко от Инари. Тогда мне хотелось лишь красивого неба.
Но после той поездки… я уже не смог остановиться. Поехал снова. И снова. Север затянул меня. В 2015 году я отправился на Шпицберген как турист, чтобы увидеть солнечное затмение. А три года спустя забронировал каюту на полярном круизном судне — просто как обычный гость. Это стало переломным моментом.
— Почему?
— Я по-настоящему влюбился в Шпицберген. Хотел возвращаться туда снова и снова, фотографировать белых медведей, лис, птиц. Хотел переживать эти уникальные моменты Арктики. Но ездить туда каждый год дорого, и я понял: лучший способ продолжать это — просто работать там. Поэтому я прошёл серьёзное обучение, получил сертификаты и нашёл свою первую работу на борту судна. Сначала как фото-гид, а потом всё больше вовлекался в экспедиционную логистику. Теперь я руководитель экспедиции. И чувствую, что нашёл своё место.

— Каковы ваши основные обязанности?
— Всё, что связано с программой и впечатлениями гостей. Я отвечаю за планирование маршрута, высадки, проверку льда и прогнозов погоды, работу с капитаном, руководство экспедиционной командой и безопасность гостей. Я встаю рано — иногда в 5:30 утра, — чтобы разведать зоны высадки. Особенно если есть шанс увидеть белого медведя.
— Значит, ваша команда всегда выходит первой на берег?
— Всегда. Мы не можем допустить, чтобы гость неожиданно оказался лицом к лицу с медведем. Мы осматриваем берег в бинокль, ищем следы, проверяем территорию. Если есть хоть малейший риск, мы отменяем высадку или находим другое место. Наша задача — защитить и людей, и медведя.
— Звучит серьёзно.
— Так и есть. Но в этом и есть красота. Моя работа похожа на дирижирование оркестром. Всё должно быть в гармонии: план, команда, время, настроение, погода, ледовые условия. Ты всегда думаешь на шаг вперёд, но при этом остаёшься в контакте с природой и арктическим миром.

— Какие качества вы хотели бы видеть в своих коллегах по команде?
— В первую очередь мы ищем людей, которые надёжны в непредсказуемых ситуациях. Здесь нам нужны спокойствие, быстрая реакция и здравый смысл. Важно также уважение: к окружающей среде, к животным и к нашим гостям. Опыт и знания, конечно, помогают, но не меньшее значение имеет отношение. Нужно действительно получать удовольствие от работы в команде, делиться знаниями и оставаться гибким, ведь планы меняются постоянно. Нам нужны люди, которые умеют работать под давлением без лишнего эго и понимают, что мы здесь для того, чтобы наблюдать за природой, а не управлять ею.

— Райанн, большинство гостей видят только отточенное исполнение — высадки, лекции, экскурсии. А как выглядит ваш день? Что происходит «за кулисами»?
— Очень многое. Это как концерт — и я одновременно и за кулисами, и на дирижёрском пульте. Каждый день начинается с детального анализа погоды и льда. Рано утром я разговариваю с капитаном, мы проверяем прогнозы, карты ледовой концентрации, отчёты о тумане, о состоянии волн. На основе этого планируем: куда пойдём, сможем ли высадиться, что будем делать, если всё изменится.
— И часто планы меняются?
— Постоянно. Это Арктика — здесь ничего не гарантировано. Вчера вечером прогноз был отличным, а к шести утра — густой туман в заливе. Или лёд за ночь сдвинулся и перекрыл точку высадки. Нужно иметь по два-три запасных плана всегда. Гибкость здесь не преимущество, а необходимость.
— Как вы знаете, какие места доступны?
— Существует система бронирования и планирования, которую ведёт AECO (Ассоциация операторов арктических экспедиционных круизов). Большинство судов на Шпицбергене состоят в AECO и обязаны её использовать. Мы подаём заявки на нужные точки высадки за месяцы вперёд — так бронируются временные слоты. Но если погода вынуждает отказаться от места, нужно действовать быстро и искать, что ещё доступно, при этом не мешая другим судам.
— Сложный процесс...
— Так и есть. Но в этом есть и своя прелесть. Когда получается — когда удаётся подарить пассажирам идеальный день, несмотря на перемены льда или ветра, — это настоящее волшебство. И гости даже не догадываются, насколько близки мы были к отмене. В этом и цель: сделать так, чтобы для них всё выглядело безупречно, каким бы хаосом ни был закулисный процесс.

— Что вас больше всего впечатляет в Арктике?
— Паковый лёд. Самая непредсказуемая, дикая и отдалённая среда, куда мы можем попасть. Он никогда не бывает одинаковым. Иногда он плотный и величественный, простирается до самого горизонта. Иногда тонкий и раздробленный, словно разбитое зеркало. И мы просто дрейфуем сквозь него в тишине.
— И как это ощущается?
— Волшебно. Двигатели останавливаются, судно плывёт по течению, и слышно только мягкое потрескивание льда. Это медитация. Можно увидеть тюленя. Медведя. Или... ничего. Но всегда чувствуешь нечто особенное. Думаю, многие едут в Арктику ради животных. Но на самом деле их манит тишина.
— У вас есть любимый остров?
— Раньше я мечтал высадиться на Квитёйе — Белом острове, самой восточной точке Шпицбергена. Это удалённое место, туда часто невозможно добраться из-за льда. Я бывал там несколько раз, но без высадки — на пляже были белые медведи. А теперь туда и вовсе запрещены высадки — новые правила охраняют эту территорию. Так что это остаётся… мечтой. Белым пятном на моей личной карте Шпицбергена.
— А есть любимые места, куда вы всё же регулярно попадаете?
— Много. Я люблю Алкефьеллет — птичьи скалы. Они живые: десятки тысяч птиц, шум, движение. Люблю самый северный мини-архипелаг Шпицбергена — Семиостровье. И, конечно, завораживают гигантские ледники, которые встречаешь повсюду. Но больше всего я люблю непредсказуемость — когда не знаешь, что принесёт день, и природа удивляет нас всех.

— Райанн, вы работали на обоих полюсах. Как бы вы описали разницу между Антарктикой и Арктикой?
— С точки зрения работы гида или руководителя экспедиции — это как день и ночь. В каком-то смысле Антарктика более предсказуема, по крайней мере в том, что касается дикой природы. Там почти гарантированы встречи с пингвинами, тюленями, китами — животных много и их легко заметить. Она фотогенична, кинематографична. Она оправдывает то, что люди представляют, когда думают «полярная экспедиция».
А вот Арктика заставляет очень много трудиться, чтобы найти животных. Это похоже на визуальный поиск сокровищ. Ты сканируешь берег в поисках движения. Ищешь. Надеешься. И когда замечаешь что-то — медведя вдали, тюленя, скользящего между льдинами, или лису, уносящую яйцо из птичьего гнезда, — чувствуешь, что заработал это. В этом есть эмоция. Это остаётся в памяти.
— Значит, в Антарктике можно ожидать больше животных, а в Арктике — больше впечатляющих пейзажей?
— Если говорить о дикой природе, то да, в Антарктике её действительно больше. Люди, которые сначала побывали в Антарктике, часто приезжают в Арктику и ждут такого же изобилия, но Арктика иная: медленная, тонкая, тихая. Она учит тебя быть внимательным. Перестать действовать на показ и начать наблюдать. А вот пейзажи… Север и Юг настолько разные, что я бы не стал их сравнивать.
— Если бы нужно было выбрать только одно — Северный или Южный полюс, что бы это было?
— Шпицберген. Без колебаний. Я люблю Антарктику — правда люблю, и с нетерпением жду возвращения туда в следующий сезон. Но Шпицберген… Я чувствую, что принадлежу этому месту. Пейзажи, свет, тишина. Возможно, потому что именно здесь я впервые оказался и действительно узнал этот мир глубоко.

— Как устроена ваша жизнь между экспедициями?
— Необычно (смеётся). Я живу в Охчейохке (Утсйоки) — самой северной деревне Финляндии, недалеко от Северного Ледовитого океана. Ближайший сосед — в нескольких километрах. Тишина, полное окружение природой. Там я отдыхаю, восстанавливаюсь, снова нахожу связь с тишиной.
— А каков ваш годовой ритм?
— Весной и летом северного полушария я работаю в Арктике — примерно 2–3 месяца. Потом месяц-два отдыхаю. Поздней осенью на севере (то есть весной на юге) отправляюсь в Антарктику, где провожу ещё 2–3 месяца на борту. Потом снова пару месяцев отдыхаю до следующего арктического сезона — обычно у себя дома, на Севере. Читаю, хожу в походы, размышляю, готовлюсь.
— Звучит как необычный баланс между крайностями.
— Так и есть. На судне — жизнь без остановки: решения, люди, движение, оценка рисков. Дома всё наоборот: тишина, неподвижность, пространство. Но мне нужны оба. Две стороны моей жизни дополняют друг друга. Без покоя я не выдержал бы хаоса. А без хаоса — не ценил бы покой.
— Хотели бы вы провести целый год в Арктике?
— Это моя мечта! Может быть, на Шпицбергене — чтобы в полной мере прожить полярную ночь. Я хотел бы увидеть смену сезонов, прочувствовать долгую полярную ночь и медленное возвращение света. Люди думают, что Арктика пуста — но она полна крошечных перемен. Нужно лишь время, чтобы их заметить.

— Райанн, какой совет вы бы дали тем, кто готовится к своей первой экспедиции в Арктику?
— Я бы разделил это на две части: физическая подготовка и психологическая.
Физически главное — правильное снаряжение. С куртками у большинства проблем нет — парку мы выдаём отличную, — но самая распространённая ошибка в том, что люди не берут хорошие водонепроницаемые штаны. Это именно та вещь, которую чаще всего забывают или недооценивают.
Что нужно:

• водонепроницаемый верхний слой — особенно штаны,
• тёплая шапка, перчатки и защита для шеи,
• термобельё, предпочтительно шерстяное,
• шерстяные носки,
• солнечные очки и крем от солнца — да, даже здесь, особенно здесь!
• И хороший фотоаппарат и бинокль. Вы пожалеете, если их не окажется в нужный момент. Конечно, мы выдаём бинокли всем гостям, но можно взять и свои.

— А как подготовиться морально?
— Отбросьте все ожидания. Не приезжайте с мыслью, что обязательно увидите белого медведя или ледник на рассвете. Природа не подстраивается под ваше расписание. Если ожидания слишком высоки, можно не заметить то, что прямо перед глазами.
Лучше приезжать без ожиданий. С любопытством. Позвольте Арктике самой раскрыться перед вами. Пусть всё само собой случится.
— Есть ли что-то, что можно почитать или посмотреть заранее?
— Да. Мне особенно нравится документальный фильм BBC Frozen Planet с закадровым голосом Дэвида Аттенборо. Он красивый, информативный и трогательный. Но помните — в реальности животные не подходят так близко, как в фильме, снятом с помощью сверхсовременной (и очень дорогой!) техники. Здесь всё требует времени. Терпения. Удачи. Если хотите по-настоящему почувствовать: посмотрите фильм, приезжайте в Арктику и встаньте на носу судна в тишине. Вот тогда всё соединяется воедино.

Момент из нашей экспедиции
— Вы так много всего видели. Есть ли момент, который стоит выше остальных?
— Да, и мы пережили его вместе. Это было в день, когда мы дрейфовали в паковом льду. Вдали появился белый медведь. Мы остановили судно — просто дрейфовали. Полная тишина. Мы наблюдали за медведем — тихо, с уважением, — пока он ел остатки тюленя, явно свежей добычи. Он ел медленно. Аккуратно. Без шума. Без спешки. Мы не двигали судно. Просто смотрели издалека, через бинокли. А потом — спустя время — он перестал есть, поднял взгляд куда-то вдаль… и ушёл. Не потому что мы были рядом. Не потому что мы его потревожили. А потому что почуял другой запах и пошёл искать тюленя. У него были свои причины.
— Что вы почувствовали в тот момент?
— Что мы всё сделали правильно. Что мы присутствовали, но не мешали. Что мы стали свидетелями чего-то естественного, не изменив его. Такое бывает редко. Это и есть мечта. Ради этого я и работаю здесь.
— Все на борту осознали значимость этого момента?
— Думаю, да. Была благоговейная тишина. Никто не бросился бежать или реагировать слишком эмоционально. Никто не закричал «медведь!». Люди просто… смотрели. А когда медведь ушёл, было ощущение, что мы вместе пережили что-то священное. Это стало подтверждением: смирение — единственный способ быть в Арктике. Мы не в центре. Мы — гости. И если нам повезёт, по-настоящему повезёт, Арктика позволит нам увидеть часть своей души.